A Friday isn't a Friday without a Book

George Gordon Byron - Childe Harold's Pilgrimage



Давно хотел я книгу описать,
Ведь Микки Маус же уже описан.
Но что-то надо перед тем читать.
А за год я читал одну «Алису».
И хоть читать умеет даже лысый,
Но очень трудно в мозг мой книги шли.
Два года перечитывал «Улисса»,
А в сумке месяц тухнет Харпер Ли,
Грэм Грин вообще давно валяется в пыли.

Я был готов достать служебный кольт,
Но положение вдруг спас лорд Байрон.
Совсем уж если точно – Чайльд-Гарольд.
Почувствовав себя на миг эсквайром,
Я буду жечь мозги, как Нью Стим Айрон,
Горячей мощной паровой струёй.
(Не знаю больше рифм…Сонг ту зе Сайрен?)
Не просто в рифму сложен очерк мой,
А спенсеровой (как у Байрона) строфой.

Я очерк сей творил два дня,
Поэтому, прошу вас, други,
Судить спокойнее меня
И не ругать мои потуги.
Сейчас мы в ритме буги-вуги
Пройдёмся быстро по поэме,
Опишем все её заслуги,
Узрим противоречья в теме
О странствиях и рыцарской проблеме.

«Паломничество Чайльд-Гарольда» - это
Не хадж, к которому зовёт Коран,
По сути - путевой дневник поэта.
Не знаю был ли у него «загран»,
Но посетил он много разных стран.
«Чайльд» и «ребёнок» - не одно и тоже -
Так раньше звали молодых дворян
И молоко ещё течёт по роже,
А посвятят их в рыцари немножечко попозже.

Итак, теперь пред нами Чайльд-Гарольд…
Распутный, праздный, пьяный как валеты,
И блещет, словно лампочка в шесть вольт…
Но вот решил он жизнь оставить эту
И путешествовать по белу свету,
Не зная, где ему остановиться.
От рыцаря чайльд принял эстафету -
Пусть смел и храбр средневековый рыцарь,
Зато теперь все люди могут чаще мыться.

На Пиренеях Чайльд тусит пока…
Борьба иберов за свою свободу,
По Байрону, в испанском ДНК.
Им красочно описана природа,
Испаночкам была пропета ода,
Потом Гарольд корриду посетил,
Сиеста там в любое время года,
Уж кто, а Чайльд – сиестофил,
Но непонятно всё ж, что там Гарольд забыл.

Француз врагом был в первой песне,
А грозный турок – во второй,
Он в Греции теперь наместник -
Короче, парень он плохой.
Поэт же и его герой
Навосторгались до упаду
Всей той балканской красотой,
Хоть все народы мира, гады,
Разграбили наследие Эллады…

Три года после этого прошло,
И Байрон третью песнь писать замыслил.
На этот раз – ого! – о Ватерлоо!
(Пусть в Ватерло(о) вторая «о» отвисла)
Британия для Чайльда вовсе скисла,
В Европу ехать было решено.
Наполеон от Рейна и до Вислы
Прошёлся тут не так уж и давно,
Но был раздавлен русской армией в говно.

В последней части данного рассказа
Читаем мы лирический дневник.
И в странствий заключительную фазу
Вступает несколько иной мужик.
В Италии Гарольд совсем поник:
Сливаются поэт и персонаж
Вплоть до последних строк, а не на миг.
На этом кончен был круиз-вояж,
Паломничество, иль турне, иль пильгримаж…

Что ж, итого на песни все четыре
Истратил ровно столько же я строф.
Но стоило ль писать об этом шире,
Сюжет раскрыв и не жалея слов?
Обзор не будет полностью готов
Совсем без очерка сюжетной темы.
Но если всё чертить без тормозов,
Возникнет идиотская проблема:
В итоге больше напишу самой поэмы.

Поэма с блеском встречена была
Литературофильною толпою
И сразу же известность обрела
И стала классикой, само собою.
Был явлен «байроновский» тип героя,
Который позже Пушкин описал
В Онегине с его хандрою;
Таков Печорин и таков Дедал,
И даже Бэтмен «байроновским» побывал.

Всю тщетность своего лайт-апа
Уже я ощутил на шкуре.
Как говорил покойный Заппа:
Писать о всей литературе,
Как строить об архитектуре.
Возможно, как-то и не так.
Чтоб не сердить зловещих фурий
Я прекращаю сей бардак
И восклицательный поставлю знак!

Закончу я свои труды
Над обзиранием поэмы.
Четыре дам я ей звезды,
О чём мечтают Генри Грэмы.
Пускай гарольдовская тема
Не станет опусом любимым, -
Не буду плакать я как эмо
Ни дома с кофиём галимым,
Ни в землях, где бродил я пилигримом.




ramays bysshe shelley